«Запад может активизировать попытки внести раскол в российское общество перед голосованием по поправкам в Конституцию РФ. Об этом секретарь Совета безопасности России Николай Патрушев предупредил в интервью».
Кого, интересно, предупредил? Впрочем, ладно. Кого надо, того и предупредил.
В числе прочего секретарь Совета безопасности, который в силу своей солидной должности, во-первых, безусловно, хорошо информирован, во-вторых, — по тем же причинам, — врать не станет, сказал:
«Планируются шаги по интенсификации информационного давления на Россию в целях размывания российских духовно-нравственных и культурно-исторических ценностей, формирующих фундамент государственности, и снижения чувства общероссийской идентичности граждан нашей страны, — добавил он. — Главные задачи — внести раскол в российское общество, навязать выгодные им ценности и модели развития, получить возможность манипулировать общественным сознанием».
Удивительное дело!
Если совсем пренебречь историческим, культурным и всеми прочими контекстами, если забыть что мы с вами худо-бедно живем все же в 21-м веке, а не в середине 20-го, а сфокусировать все свое внимание лишь на, — если можно так выразиться, — содержании и на формально-стилистических особенностях этого и всех подобных этому откровений, можно с некоторым смущением предположить, что за прошедшую почти сотню лет в стране, в политическом и общественном сознании ее граждан не изменилось вообще ничего.
Ведь это же для кого-то говорится! Ведь предполагается же, что кто-то это дело воспринимает совершенно всерьез! Иначе – зачем?
Такого рода речи, риторика и стилистка которых не меняется годами и десятилетиями ни лексически, ни синтаксически, ни интонационно, ни, тем более, содержательно, я слышу более или менее всю свою жизнь.
Постепенно в моем сознании возникла и стала со временем разрастаться и обогащаться красочными деталями вполне очевидная метафора. Метафора, в основу которой легло важное сведение, почерпнутое мною еще в детстве из энциклопедии.
Именно из энциклопедии я узнал однажды, что попугаи живут очень долго. А говорящие попугаи свой речевой репертуар осваивают в первые годы своей жизни, после чего без каких бы то ни было изменений воспроизводят его многие, многие годы.
Вырастают, учатся в школе, взрослеют, старятся и умирают их хозяева, появляются новые, которые тоже в свой черед старятся и умирают, а попугаи как ни в чем не бывало говорят своими скрипучими голосами: «навязать выгодные им ценности и модели развития, получить возможность манипулировать общественным сознанием».
Мне рассказывали очевидцы, что в середине 70-х годов один такой попугай из общества «Знание» произнес нечто настолько волшебное, что я запомнил это на всю свою жизнь.
«Деятельность западных спецслужб», — сказал он и сделал многозначительную паузу, чтобы публика могла осознать весь онтологический ужас самого понятия «западных». «Деятельность западных спецслужб, — повторил он уже чуть менее форсировано, — направлены прежде всего на нашу молодежь и (внимание! ЛР) на мыслящую часть нашей интеллигенции».
Прошли, как говорится, годы и десятилетия, неузнаваемо изменились приметы времени, а попугай не только жив, но даже на вид и не очень-то постарел.